Блог о.Сергия Кондакова

Вознесение Господне

ПРОТ. МИХАИЛ КАРПЕЕВ: В наше время, к сожалению, многие наши братья и сёстры, когда слышат необоснованные обвинения нас в расколе или самочинном сборище, искушаются и начинают соблазняться. Поэтому следует вспомнить ещё раз, что есть раскол, секта и самочинное сборище.

ИЕР. АЛЕКСАНДР МАЛЫХ: О том, что есть ересь, раскол и самочинное сборище говорит 1-е каноническое правило свт. Василия Великого. В нём еретиками называются те, кто отделился от Церкви, исказив основы веры. Раскольники — те, кто отступил от Церкви по менее важным вопросам, «допускающим уврачевание», по выражению свт. Василия. И наконец, самочинными сборищами называются такие богослужебные собрания, которые возглавляются запрещёнными в священнослужении за какие-либо прегрешения епископами или священниками, которые по выражению толкователя этого правила Аристина, «убедили некоторых присоединиться к их мнению, чтобы вместе с ними и оставить Кафолическую Церковь». Секта же по сути является синонимом ереси.

Исходя из этих определений, мы видим, что еретиками, а значит и сектантами, нас назвать никак нельзя, т. к. мы выступаем именно за то, чтобы Православие было православным, т. е. чтобы основы веры нашей Церкви не нарушались никем, в том числе и её руководством.

Раскольниками нас также назвать нельзя, т. к., во-первых, из Церкви мы не уходили, да и желание уйти из Церкви для нас, как православных христиан, немыслимо; во-вторых, вопросы, из-за которых мы прекратили поминать священноначалие, не второстепенные, а касающиеся самого существа нашей веры. Если говорить об МП, это в первую очередь экуменизм.

Поэтому и самочинным сборищем нас тоже называть нельзя, т. к. церковные каноны предписывают нам вменять ни во что запреты, которые накладывают нас за обличение отступлений от Православия. Тогда самочинниками надо назвать и свт. Афанасия Великого, и свт. Иоанна Златоустого, и свт. Григория Паламу.

Дай Бог нам устоять в нашем исповедании и ревности о Православии, чтобы оказаться вместе с этими святыми «самочинниками».

ПРОТ. СЕРГИЙ КОНДАКОВ: Позвольте, дорогие отцы, братья и сёстры, начать несколько издалека.
После Своего воскресения Господь наш Иисус Христос обратился к Своим ученикам с такими словами: «Итак, идите и научите все народы, крестя их во имя Отца и Сына и Святого Духа, уча их соблюдать всё, что повелел вам; И се, Я с вами во все дни до скончания века. Аминь» (Мф. 28.19-20).
Итак, Спаситель ставит перед апостолами величайшую задачу. Но кто эти люди, которые должны просветить всю вселенную? Цари, первосвященники, вожди, властители дум? Есть ли у них средства, знания, опыт, репутация?

Нет, по земным понятиям у них ничего нет. Но, как мы знаем из истории, именно они, как никто из людей, изменят судьбы мира и утвердят святую Церковь Христову. Их сила в несокрушимой вере в Господа нашего Иисуса Христа. Именно она, живая вера, сделала их гигантами духа всех времён и народов.

Но вспомним, как относились первосвященники и другие представители священноначалия Иерусалима к Матери Божией, апостолам, первым христианам. Они считали их раскольниками и сектантами и призывали бороться с учениками Христа, как с врагами веры и народа.
Увы, на протяжении истории очень часто размахивали, как дубиной, словами «раскольники» и «сектанты» люди, сеявшие раскол и ересь в Церкви. Вспомним трагическую новейшую историю Российской Церкви.

Сегодня в Московской патриархии Новомучеников и Исповедников Российских прославляют как святых. Но в годы советских гонений сергиане МП, начиная с патриарха, называли новомучеников раскольниками и сектантами.

ИЕР. АЛЕКСАНДР МАЛЫХ: Достаточно вспомнить знаменитую работу по церковной истории ХХ века митр. Санкт-Петербургского и Ладожского Иоанна (Снычёва) «Церковные расколы», в которой раскольниками, которыми якобы двигали тщеславие и обида на митр. Сергия, названы те, кто ныне прославлен в МП.

ПРОТ. СЕРГИЙ КОНДАКОВ: А ведь митр. Иоанн был одним из лучших архиереев МП и о нём можно сказать очень много доброго. Но, увы, находясь в сергианской системе Московской патриархии, даже он немало потрудился в деле распространения лжи и хулы на святых Новомучеников и Исповедников Российских. Увы, митр. Иоанн, как и другие иерархи и священники, считали великим светильником советского патриарха Сергия, называвшего новомучеников, не отрекавшихся от Христа, преступниками. А «старец-митрополит» Мануил объявляется ими исповедником и аскетом, хотя документально доказано, что этот человек, будучи осведомителем карательных органов, обрёк на смерть множество святых страдальцев Церкви Христовой.

Бывший член Комиссиии по канонизации Московской патриархии прот. Георгий Митрофанов был вынужден признать:

«Владыка Мануил «с конца 20-х годов являлся секретным сотрудником ГПУ, а потом НКВД. Это сотрудничество не спасало его даже от арестов, и всякий раз, выходя на свободу, он панически боялся снова оказаться в лагере. Этот страх побуждал его предавать людей, и он ужасно страдал от этого, будучи глубоко верующим священнослужителем и аскетичным монахом. Десятилетиями он жил в страшном внутреннем противоречии. Когда к нам обратились с запросом о его канонизации, и мы начали исследовать этот вопрос, для нас стало большим потрясением то, какие доносы он писал, мечтая только об одном — не быть арестованным в очередной раз. Вы знаете, это было настолько тяжело, что ничего, кроме сострадания к нему, мы не испытали. Для нас это открытие было совершенно неожиданным, потому что авторитет митрополита Мануила для любого церковного историка был безусловен.

И сейчас неясно, каким образом в душе епископа Мануила соединялось пронесенное им через всю жизнь стремление сохранить для истории имена и судьбы русской иерархии с многократно повторенным предательством. Очень часто протоколы допросов тех страшных лет, написанные рукой полуграмотного следователя, говорят сами за себя. Они, зачастую, не являются показаниями подследственного, но сочинены следователем на основании информации, поступавшей из других источников; подпись же подследственного вырвана под пыткой.

Совсем иное впечатление производят нескончаемые показания Владыки Мануила, написанные им собственноручно аккуратным мелким почерком. На многих страницах он сочиняет заказанное следователем обвинение в контрреволюции, в организации антисоветских группировок, имеющих своей целью подрывную террористическую деятельность, помощь фашистам в грядущей войне и т.п. Все это приписывается безупречным епископам, священникам-исповедникам, простым женщинам, "виновным" лишь в том, что в годы гонений не оставили своих духовников, но помогали им как-то выжить.

Возникает ощущение, что епископ Мануил называет вообще всех, кого только может вспомнить, даже тех кто ему больше всего помогал, и возводит на них убийственную клевету. В своих показаниях он с гневом "разоблачает" - оклеветывает тех, кто отделился от митрополита Сергия (Страгородского) и одним своим существованием будто бы противоборствует ему. Но более или менее скоро оказываясь на свободе, Владыка Мануил разыскивает "непоминающих" (отколовшихся от митрополита Сергия), устанавливает с ними контакты и тайно рукополагает им священников. Затем при новом аресте он не только выдает всех, но и "сочиняет" им обвинение. Многие из оклеветанных им людей были расстреляны или умерли в лагерях. некоторые остались живы, отсидев долгие годы в лагерях и ссылках и навсегда запомнив "тетю Маню", как называли епископа Мануила в своем подполье доверчивые оставшиеся еще на свободе исповедники.

Был ли епископ Мануил сознательным провокатором? Скорее всего - нет. Похоже, что выдав в очередной раз множество ни в чем неповинных людей и выйдя на свободу, он раскаивался и начинал "снова служить Церкви". Опытные психологи из НКВД никогда не считали его вполне своим и использовали как подсадную утку. Потом "брали" его, напоминали о его "обязательствах", принятых на себя в 1928г., и он, как провинившийся мальчик, снова "отрабатывал" их. Это многократно повторившаяся схема, показания, соединившие в себе графомана и архивиста, вся жизнь его, сотканная из попыток быть епископом-исповедником и доносов клеветника, производит впечатление глубочайшей духовной патологии, если не шизофрении.

Недавно открытый в Самаре памятник митр. Мануилу и митр. Иоанну

Последний допрос Владыки Мануила заканчивается обещанием-заверением до конца жизни без каких-либо колебаний служить НКВД и выполнять свои обязанности тайного агента, воспринятые им еще в 1928г. "Мы вам больше не верим", - услышал он в ответ от следователя и получил свои последние десять лет ИТЛ. В 1949г. 65-летний сотрудник НКВД уже не нужен» ("Роль епископа Мануила (Лемешевского) в разгроме обновленчества в Петрограде". Публ. Н. А. Кривошеевой и Т. И. Королевой, вступ. ст. и примеч. Н. А. Кривошеевой// Вестник ПСТГУ II: История. История Русской Православной Церкви. 2009. Вып. II:4 (33). С. 101–143) (https://www.facebook.com/diak.kuraev/posts/923961944298567)

Самое ужасное в этой истории, что на протяжении многих десятилетий митр. Мануил считался в Московской патриархии хранителем памяти Церкви, а книга его духовного сына вл. Иоанна (Снычёва) — настольной книгой для всякого человека, желающего изучать историю Русской Церкви 1920-1930-х годов.

Чудовищно, но по наущению митр. Мануила вл. Иоанн обвиняет в гордости, тщеславии и расколе тех, кто пережил тюрьмы, лагеря, пытки, казнь, но остался до конца верен нашей Церкви, в то время как митр. Мануил преподносится как правило веры и образ кротости. Что же это за кротость, которая предаёт и убивает.

Сергианский митр. Мануил убивал новомучеников своим предательством сначала в 1920-30-40-е годы, а затем уже в последние годы своей жизни пытался уничтожить и их святые имена в истории нашей Церкви. Вместо того, чтобы покаяться, он клеветал на тех, кто выдержал испытания и обрёл небесные венцы.

Еп. Иоанн (Снычёв) и митр. Мануил (Лемешевский)

и одна из жертв его доносов, сщмч. Сергий Мечев в чекистских застенках

То, что и по сей день священноначалие Московской патриархии благословляет хранить верность и патр. Сергию, и Новомученикам Российским является одним из великих обманов нашего времени. Нельзя служить двум господам. Нельзя одновременно почитать Иуду и Христа. Плоды этой нераскаянности проявляются в том числе в нежелании очищать Церковь от греховного и порочного, в стремлении объявлять всех тех, кто выступает за чистоту святого Православия, раскольниками и сектантами.
Вспомним, как ещё совсем недавно называли верующих Русской Зарубежной Церковь в Московской патриархии. Да, да, именно так: раскольниками и даже сектантами.

Помню, как во второй половине 1990-х годов я подготовил серию передач на ижевском телевидении, посвящённых блаженному архиеп. Иоанну Шанхайскому, Чудотворцу. После первой или второй передачи — звонок, говорит представитель священноначалия: «Отец Сергий, Вы что это, занялись рекламой раскольников?». Я отвечаю: «Свт. Иоанн — святой угодник Божий». «Нет», - слышу в ответ, - «он находился в расколе и к Церкви не принадлежит».

И таких замечаний было несколько и все они сводились к тому, что никакой свт. Иоанн не святой, а раскольник, находившийся вне Церкви.

Сегодня этот представитель священноначалия поёт величание у образа шанхайского чудотворца, не вспоминая вслух свою прежнюю борьбу с ним. Зато он, пользуясь своим высоким церковным положением, борется с нашими приходами. Теперь он наших верующих называет раскольниками, находящимися вне Церкви, а потому таинства у нас не таинства, служба - не служба, молитва - не молитва.

Как относиться к этим выпадам?
Так же, как относились к своим хулителям и их клевете свв. Новомученики и Исповедники Российские, свт. Иоанн Шанхайский и другие угодники Божии.

Мы должны по слову Христа Спасителя радоваться и веселиться, когда слышим хулу, направленную против нас за нашу верность святому Православию. Но в то же время нам нужно молиться за своих обидчиков и гонителей, желая им духовного пробуждения и освобождения от зла.

ПРОТ. МИХАИЛ КАРПЕЕВ: Боязнь замечать и отвечать на больные вопросы, к сожалению, вызывает однобокую реакцию, а именно, обвинение в расколе или в желании раскола у тех, кто неравнодушен к бытию Церкви. Получается так, что, если ты болеешь за Церковь, то ты учинитель раскола, а если ты равнодушен к тому, что делают с Церковью, то ты верный сын Церкви. Очевидно, что такое отношение к проблемам существования Церкви в этом падшем мiре неприемлемо для христианина.